Молодой Наполеон хотел служить в русской армии.

Посланный императрицей Екатериной II в охваченную революционным пламенем Францию для набора офицеров в русскую армию, калужский дворянин генерал И.А. Заборовский проявил принципиальность и не удовлетворил требования молодого амбициозного поручика-артиллериста Наполеона Бонапарта, желавшего перейти в русскую службу – но только в звании майора…, по тем условиям Наполеон Бонапарт, мог бытъ принят на службу, но на звание ниже существующего!

Православие в ракурсе Филателии

В Берлине, район Марцан, открыласъ новая Русская Православная церковъ Московского Патриархата, хотя других  Русских Православных церквей не бывает!

Церковъ оченъ красивая и радует торжество Русского Православия за бугром, и Нам Русским частица Родины, частица Русского Мира.

Захар Прилепин: «Либералы знали, что в час икс мы обратимся к Православию»

Захара Прилепина называют модным писателем, и это весьма необычно, потому что «модными» у нас считаются либерально мыслящие люди. Прилепин же один из главных противников российских либералов, да к тому же патриот и – что совсем шокирует прогрессивную общественность – православный. Как относится писатель к нападкам на Русскую Церковь, какое место отводит Православию в современной истории, почему катиться в тартарары для нашего человека – благо, и зачем надо было писать роман о Соловках, – об этом Захар Прилепин рассказал сайту «Православие.Ру».

– Захар, вас, по-моему, редко спрашивают о религии.

– Да, не очень часто. Но я недавно давал интервью по поводу старообрядцев.

– Я слышал, некоторые вас к ним причисляют.

– Нет, я к старообрядцам никакого отношения не имею (смеется).

– Захар, вы наверняка видите, что общество разделилось на два лагеря. Православных и либералов. Одни говорят, что на Православие идут гонения и объявлена информационная война, другие говорят…

– …что православные начинают их давить, да-да…

– Именно. Что вы думаете по этому поводу?

– Я в этой теме не специалист, но как человек верующий могу сказать вот что. Безусловно, для квазилиберального, «прогрессивного» в кавычках мышления Православие является одним из опасных факторов, находящихся в числе русского патернализма, доверия к государству, любви, условно говоря, к Достоевскому и Есенину, к почвеннической литературе. В числе российского национального патриотизма (равно – милитаризма), то есть того самого пресловутого «патриотического угара», который их всё время раздражает и пугает. В числе российского соборного чувства, которое они всячески высмеивают. И вот, Православие – оно как купол над всем этим, оно всё это объединяет, за всем этим смотрит и всё это охраняет. И серьезной части российских либералов всё это кажется враждебным на физиологическом уровне, потому что это противоречит их символу веры, их проповеди индивидуализма, их европейским ценностям, их пониманию гуманизма, их пониманию человечности и толерантности.

         

– Причем кажется враждебным не только нашим либералам, но и тем, которые в Европе…

– Потому что Русская Православная Церковь – последний форпост, который стоит на пути всех этих новейших гендерных тенденций, когда выясняется, что людей одного пола можно венчать, когда выясняется, что можно жить семьей из семи человек, где все мужчины и у них один маленький ребенок, которого они все одинаково и страстно любят. Православие – это то, что они не могут преодолеть, для них это вражеская территория. А для нас это оплот и пространство силы. Я вот только что был в Донецке, там едешь по блок-постам и везде слышишь те слова, которые здесь не произносят: «Ребята, с Богом!», «Храни вас Христос». Там всё стало насыщенно православным чувством. Конечно же, наша либеральная публика это чувствовала на уровне физиологии: мы даже не понимали, за что они так взъелись на Церковь, а они-то знали, что когда настанет час икс, Православие – это то, к чему мы обратимся первым делом. И многие бывшие анархисты наши, атеисты, кто угодно, вдруг сказали на этой войне: «Господи, благослови! Мы сейчас будем решать свои самые главные задачи, главные проблемы». Когда встал вопрос жизни и смерти, все сразу поняли: я русский – значит, я православный.

Вот я ехал к границе с ополченцами, которых вызволили из плена. Все советские мужики, такие старые советские работяги, как из советских фильмов. И мы с ними должны были сесть в автобус и поехать вдоль линии фронта, а они только что из этих ужасных пыточных подвалов вышли, и они перед тем, как сесть в машину, – все перекрестились. Я думаю, что до войны многие из них вообще не помнили про Бога, и вдруг у них включилось православное чувство, они по сути оказались православные русские люди.

           

– Захар, вы поддерживаете идею, что России без Православия никуда?

– Безусловно, Православие – суть ее. Мы последний оплот Православия в мире. Помните, как начинается «Слово о погибели земли Русской»? «О, светло светлая и украсно украшена земля Руськая! И многыми красотами удивлена еси: озеры многыми удивлена еси, реками и кладязьми месточестьными, горами крутыми, холми высокыми, дубровами частыми, польми дивными, зверьми разноличьными, птицами бещислеными, городы великыми, селы дивными, винограды обителными, домы церковьными, и князьми грозными, бояры честными, вельможами многами – всего еси испольнена земля Руская, о прававерьная вера християньская!» Это же важнейшее произведение, начало нашей литературы, XIII век – и описание Русской земли венчает вера христианская. Обрамляет!

– Как вы думаете, стоит строить на православных идеях государственную идеологию?

– Ну, конечно. Это должна быть одна из центральных составляющих.

– Ваш образ идеального государства?

– Для меня это православная империя, «левого» толка – то есть обращенная к народу. Образ моего государства заключается в этих понятиях. Социально ориентированная, традиционалистская страна, являющаяся купелью для многих народов, веротерпимая, с центрообразующей православной верой.

ахар Прилепин. Обитель. Обложка романа
– Захар, недавно вы написали роман «Обитель» – о Соловках в 20-е годы прошлого века, то есть о тех временах, когда там была тюрьма. Из предисловия читателю понятно, что эта тема вам близка с детства, потому что ваш любимый дед сидел на Соловках. Отсюда многие уверены, что главный герой книги Артем Горяинов списан вами с деда. Так ли это? Или Артем – собирательный герой?

– Давайте не будем так персонально рассматривать эту историю. С дедом там сложнее история. Воспринимать роман как документ не стоит, это, безусловно, художественная литература. Там перемешано реальное, бывшее и не бывавшее в очень сложных консистенциях. Если это распиливать – толку не будет, это сложнейшая физиология. Но книжка – она сама по себе реальность. То, как это описано, так это, в конечном итоге, и было. Поэтому дед в качестве персонажа мне не нужен для того, чтобы рассказать историю русского характера. Сверхзадача этой книги – попытка описать трех братьев Карамазовых плюс Смердяков в одном персонаже, а дед мой для этого совершенно не подходит, равно как и прадед, и прапрадед.

– Как раз с Достоевским многие уже сравнивают «Обитель». В том числе потому, что у вас получился довольно большой роман. Такие толстые книги мало кто пишет уже. Роман изначально таким большим задумывался? И почему вы своего навеянного Достоевским персонажа именно на Соловки отправили?

– Понимаете, можно четырех Карамазовых описать и в одном маленьком рассказе, миниатюре, как угодно. Он просто разросся сам по себе, этот роман. Он начинал расползаться, как вот чернильницу уронил, и пятно начинает разрастаться. Я начал писать, и эти персонажи, половина из которых действительно имела место быть или были документами, фразами в каких-то отчетах, они вдруг начинают требовать жизни и требовать того, чтобы у них какой-то голос появился. Это всё звучит напыщенно, но это всё чистая правда. Люди – они же были, они же никуда не делись, у них была своя история, своя трагедия. Они умерли, их убили, они были правы или неправы. Те, кого мы сегодня воспринимаем как палачей, – они тоже жертвы, у них была своя правда. Они совершали свои героические поступки. Среди людей, которые туда попадали в качестве чекистов, охранников, были персонажи с необычайной героической насыщенностью биографии. А мы всех воспринимаем: это вот прекрасные, хорошие, которые в тюрьме сидели, а это плохие, злые, жестокие. А на самом деле адвокаты, которые могут замолвить словечко за каждого, нужны для всех. Я пытался в качестве такого человека выступить.

– Что вы испытываете, когда приезжаете на Соловки?

– Ну, никаких противоречивых чувств нет. Приезжаю туда со смиренным чувством и не пытаюсь каким-то образом переосмыслить это чувство. Хотя я читал, например, письма Флоренского, он очень жестко оценивал Соловки, говорил, что оттуда ушел Святой Дух, это не место живой мысли. Может, на него тюрьма так влияла, может, еще что-то. Я прочитал Флоренского, но ничего этого там не почувствовал. Наоборот, чувствовал ощущение благости. Здесь моя история, история моей страны, она 500 лет здесь проистекала. Хотя то, о чем пишет Флоренский, это, конечно, тоже понятно. Одно дело – Соловки эпохи митрополита Филиппа, того самого, времен Ивана Грозного; Соловки времен раскола, когда они восстали против реформ Патриарха Никона, это десятилетнее стояние монастыря – героическая история. А потом он как будто ушел под воду, как храм на озере Светлояр. Туда люди ехали, но открытий духа религиозного там не было. Они все произошли уже тогда, начиная с монахов, его основавших, и до XVII века, когда стрельцы забили восставших монахов камнями и даже не стали их хоронить: они там лежали во дворе монастыря, мертвые… Но всё это не отменяет гения этого места. Просто надо знать: так было.

– А вас не раздражает, что на территории монастыря музей концлагеря?

– Это нормально. Мы ездили в монастырь с режиссером Александром Велединским, у него отец был юнгой, из тех, которые там учились в школе юнг; они оттуда прямо пошли на Великую Отечественную войну, молодые пацаны 14–15 лет… Мы ходили-ходили, увидели фотографию, и он вдруг говорит: «Мой отец!» И слезу смахнул. Он увидел своего отца в сорок втором году, отец стоит среди новобранцев. Это есть история России. Монастырь, никонианство, лагеря, юнги, Отечественная война. И нельзя ножницами выпиливать – вот тут у нас хорошее, вот тут плохое, вот здесь проклятые большевики, а здесь вот большевики сделали школу юнг и воспитали героев. Этого не разделишь уже, история – она цельная, это цельный организм. Рубить топором и говорить: буду только с этой ногой жить и с этой печенью, а вот это я выкину в мусорную яму, – но это невозможно же совершенно.

– Захар, вас знают как безупречного семьянина, у вас четверо детей. Как нужно воспитывать настоящего русского человека?

– В поле религии и в поле литературы. Вот эти два ландшафта, в которых детей стоит держать. Это не должно быть спорадическим, это не так что: «Дети, сегодня мы в церковь пошли, а завтра мы читаем Пушкина». Это должно быть построено на непрестанном семейном примере. Обращением к религиозности и литературе, равно как к истории, должна быть вся жизнь пронизана, вся она должна быть этим насыщена. Только таким образом, через пример родителей дети могут это воспринять. Вот папа с мамой зашли в церковь, вот у них полочка религиозной литературы, дети все читают молитву, папа всё время с книгой, библиотека в каждой комнате. Мы при детях за столом всё время ведем разговоры о том, что происходит… Только вот это. А не по методу: «Вот, сын, тебе исполнилось 14 лет. Иди ко мне, я тебе сейчас всё расскажу за 15 минут: будь мужиком, Христос – наш Бог и трам-пам-пам». Вот это всё ерунда. Ничего не подействует. Только ежесекундная жизнь родителей является лучшим образцом и единственной возможностью для воспитания детей. Единственной, другой нет никакой.

– На каких книгах вы воспитываете детей?

– В русской классике есть ответы на все вопросы. В «Капитанской дочке», «Тарасе Бульбе», «Войне и мире». Стихи Есенина, стихи Гумилева. Там всё, что только возможно придумать, – всё есть. Вот мы думаем сейчас, как к Украине относиться: может быть, там 14 правд разных, а может быть, 36 этих правд? Но представьте на секунду Пушкина, или Лермонтова, или Гоголя в этой ситуации. Да они бы ужаснулись даже от того, что мы усомнились даже на секунду, где есть правда. Они бы сказали: «Это абсурд! Вы с ума сошли?» Даже Лев Николаевич Толстой, он, конечно, сказал бы: «Ребята, нужен мир везде, давайте остановим войну». И наши либералы бы сказали: «Спасибо, Лев Николаевич, тебе, ты такой хороший!» А он бы еще сказал: «Но украинцы тоже должны остановить войну. Давайте мы все отведем войска, а украинцы сами пусть решат, где они хотят жить». Толстой жаждал бы идеального мира, которого нет. А Гумилев, Пушкин и Лермонтов оседлали бы коня и поехали разбираться: что, мол, малоросский брат наш чего-то немножко не понимает, что происходит вообще? Константин Леонтьев, Василий Розанов, Ильин – вы можете представить их рефлексии по этому поводу?

– И последний вопрос, он, наверное, вберет в себя и про гонения на Церковь, и на русских и всю нашу историю. Как вы думаете, куда мы все движемся? Многие говорят, что всё катится в тартарары…

– Нормальное состояние русского человека и русской истории – катиться в тартарары. Мы всегда ровно катимся в тартарары. Древняя Русь, феодальная раздробленность, Смута, восемнадцатый век, девятнадцатый век, революция, Брежнев, Хрущев… Мы катимся, и катимся, и катимся. Это состояние для нас идеальное. Когда русский человек не катится в тартарары, тогда ему точно приходит конец. Когда он начинает аморфно растекаться в своем бытии – значит всё уже, нет русского человека. А как только он покатился, ну слава тебе, Господи, все мы на своей тарантайке поскакали. Я в этом никаких проблем не вижу. Я думаю, что как раз любые вызовы, которые направлены на наше население, они как раз характерны для нашего нормального жизнеобеспечения.

http://www.pravoslavie.ru/jurnal/74274.htm

Русский Мир в ракурсе Филателии

     

Последний срок Валентина Распутина

     

Он ушел из жизни за несколько часов до своего 78-летия

Ну вот, не стало и Валентина Григорьевича.

Литературные критики ставили особняком эту могучую тройку «деревенщиков»: Астафьев, Белов, Распутин. Хотя были в «деревенской прозе» мастера и постарше - Абрамов, Носов, Солоухин, Троепольский… В том же ряду Шукшин, Крупин, Лихоносов, Личутин… А сам жанр и вовсе вышел из «Матренина двора» Солженицына. Но выделяли именно эту тройку.

Первым ушел Виктор Петрович. Потом - Василий Иванович. Пришел черед последнего деревенщика России. Этот литературный титул, сначала модный, потом презрительный, Распутин всегда носил с гордостью.

Александр Исаевич Солженицын назвал его место в литературе более точно - «нравственник»! Недаром Валентин Григорьевич стал одним из первых лауреатов престижной Солженицынской премии. Еще в 2000 году. «За пронзительное выражение поэзии и трагедии народной жизни, в сращённости с русской природой и речью; душевность и целомудрие в воскрешении добрых начал».

Воскрешение добрых начал! В начале семидесятых я, свежеиспеченный студент, наслушавшись умных старшекурсников, заглянул в университетскую библиотеку. Полистать модную повесть какого-то Распутина, чтоб не отстать от жизни культурной, и в пивбар. Ну че мне этот деревенщик откроет? Я же прибыл в Ленинград из села, все и так прекрасно знаю про сермяжную жизнь. Раскрыл журнал с «Последним сроком» и … пристыл к стулу, пока не дочитал до конца пронзительную историю деревенской старухи Анны, совсем было собравшейся помирать. Взрослые дети прибыли по телеграммам в отчий дом из разных краев в расчете на похороны. А старая возьми да поднимись со смертного одра! Видно, от радости встречи. Дети заспешили в обратный путь. Уехали, несмотря на просьбы матери. По сердцу резанула финальная фраза: «Ночью старуха умерла!» Там же, в библиотеке, вырвал из лекционной тетради пару листов и написал большое письмо. На деревню матери.

Советский народ тогда считался самым читающим. Распутина точно читали, почитали. Он не был в когорте официальных советских пропагандистов, своей искренней прозой про истоки трогал души многих, не только мою. Молодой деревенщик стал модным среди советской интеллигенции, и даже в самом писательском стане. Стан еще не разделился на красных и белых, почвенников и западников, либералов и патриотов. И западник, гражданин мира Андрей Вознесенский напишет в 70-х:

Мы все забудем, все с тобой забудем,

Когда с аэродрома улетим

Из города, где ресторан «Распутин»,

В край, где живет Распутин Валентин.

В край… Сибирский. Он не был завсегдатаем модного столичного ресторана ЦДЛ (Центрального Дома Литераторов). Все больше на родине.И писал мало при советской власти, несмотря на огромную популярность. На романы не замахивался, хотя сдюжил бы. Всего и были-то «Уроки французского» да еще ряд рассказов, повести «Деньги для Марии», «Живи и помни», «Последний срок», «Прощание с Матерой». И хотя каждая новая вещь становилась событием, Валентин Григорьевич Байкал тогда спасал, боролся с грандиозным проектом поворота сибирских рек...

Аккурат в 1985-м, к объявленной Кремлем перестройке, подоспел его «Пожар». Странная повесть деревенщика про рабочий поселок. Горит склад с дефицитными товарами, припрятанными от народа. Работяги честно пытаются спасти добро от огня, архаровцы же, не-пришей-пристебаи, под шумок стараются растащить все то добро по своим дворам. Приветливые прежде критики посчитали повесть шагом назад в творчестве Распутина. Че за пожар? Зачем? Какой в этом глубинный смысл? Горькое понимание пришло спустя несколько лет, когда вся страна заполыхала. И в том пожаре всесоюзном шустрые архаровцы, пользуясь смутой, лихо прихватизировали народное добро. Те же алюминиевые заводы, ради которых и затопили в СССР распутинскую Матеру, многие другие сибирские поселки. Пророческими стали слова одного из героев «Пожара»: «Против чужого врага стояли и выстоим. Свой враг, как и свой вор, пострашнее».

Как угадал, увидел писатель еще в канун «судьбоносной перестройки» тот пожар, что охватит огромную страну, развалит ее на части?

Сам Распутин после «Пожара» на два десятка лет выпал из большой литературы. В большую политику. Член Президентского Совета при Горбачеве, Народный депутат СССР. Видно, решил тушить предсказанный пожар не книгами, а советами властителям, речами, статьями, коллективными письмами.

«Вживую» я впервые увидел его в 1988-м, на встрече патриотической общественности в ДК «Сетунь» на окраине Москвы. Выступали Белов, Распутин, Солоухин, другие известные писатели, актеры, ученые… Вдруг подняли вопрос о восстановлении Храма Христа Спасителя, взорванного большевиками в 1931 г. Мол, это станет символом возрождения Отечества. Деньги тут же стали собирать, подписи в Кремль. Я тоже закорючку поставил, рубли кинул, хотя не верил, что это возможно. За гранью фантастики! Позже напомнил о той встрече Валентину Григорьевичу. «Храм Христа-Спасителя - вообще чудо, - улыбнулся он. - Хотя и украдено там тоже немало. Я же был в наблюдательной комиссии, там такие схватки шли за заказы. Но храм есть, стоит. А толчок был в 1988 г в «Сетуни», когда патриоты начали собирать деньги.»

Встретились мы впервые в том же 88-м на знаменитой 19 партконференции, где окончательно размежевались литераторы: либералы-западники с консерваторами-патриотами. Впрочем, там все общество стало раскалываться вслед за «инженерами человеческих душ». И Лигачев произнес знаменитую фразу: «Борис, ты не прав!»

Нас познакомил Виктор Петрович Астафьев. Они-то оба были делегатами, а меня командировала газета по разнарядке властей причесывать стенограммы горячих перестроечных речей. Убирать междометия, слова-паразиты. Отловив словесных блох, я бежал в перерывах в кулуары кремлевского дворца, наблюдать вблизи за прорабами перестройки. Знаменитый писатель Распутин скромно жался к стенке, не в пример опальному Ельцину, Раисе Максимовне, Евтушенко, Коротичу.

Вот так же скромничал он поначалу и на Первом съезде народных депутатов СССР в 1989-м. Потом не стерпел, выдал с трибуны фразу, объявленную либералами крылатой формулой контрперестройки: «Вам, господа, нужны великие потрясения – нам нужна великая страна!» А ведь он лишь повторил Столыпина. Впрочем, Столыпин тогда тоже был не в чести. Позже на съезде Распутин и вовсе заявит депутатам-сепаратистам, что Россия тоже может отделиться от других республик. Что тут началось!

«Эмиссары сепаратистов, в основном с Кавказа, Прибалтики, шныряли тогда по всей России, ища поддержки,-рассказывал мне позже Валентин Григорьевич. - И до Иркутска доезжали, со мной несколько раз разговаривали: мол, хватит уже нам быть вместе. Ну, хватит так хватит, но не обвиняйте потом Россию. Россия была самой жертвенной, деньги посылала в другие республики, народ самый лучший, чтобы поднимать их промышленность для их благополучия. И когда я сказал, что Россия может выйти из СССР, им не понравилось, такой визг поднялся. Когда они уйдут, хлопнув дверью - это демократично и справедливо. А России так поступать нельзя.»

СССР развалился. Не спас страну пожарник Распутин своими статьями, речами, советами. Его, не скрывавшего патриотических взглядов, любви к Отечеству, вчерашние поклонники-интеллигенты записали в реакционеры, ксенофобы, консерваторы, черносотенцы и т.д. и т.п. Патриотизм тогда «просвещенная интеллигенция, образованщина, (по меткому выражению Солженицына) называла последним прибежищем негодяев. А само слово «патриот» было бранным (ныне маятник качнулся обратно, и бранью стали уже «либерал», «либераст»!) Иные соратники, заединщики не выдержали, дезавуировали свои подписи в коллективных письмах в защиту Отечества. Хотя среди них были солидные люди, генералы: боевые и литературные. А скромный тихий Распутин не сломался, продолжал вызывать огонь на себя.

- Ну зачем, зачем вы пошли в политику, Валентин Григорьевич? - приставал я к нему в нулевые уже годы, поздний умник. - Столько книг хороших написали бы!

- Когда началась перестройка - я поначалу поверил Горбачеву. Всем было тяжело жить, и вдруг предлагается совсем иная жизнь... Чего жалеть о том, что было. Не мог иначе. Ведь не для себя же старался. Хотя понимал, что ничего не сделаю, а душу надорву, слово потеряю, жизнь свою разметаю. Так оно и получилось. Лет двадцать ничего не писал, а ведь сколько мог! Много раз зарекался, говорил себе, что все идет своим чередом, ничем ты не поможешь, нужно спасать свое писательское дело. А потом думаешь: может,и не напрасно мое хождение в политику, публицистику. В 1980-м праздновали 600-летие Куликовской битвы. Мы заранее ездили на Поле Куликово, готовили юбилей. И вот утром вышел я на Поле - а там тысячи людей! Это так удивило и обрадовало. Не зря, значит, работал. Люди ехали отовсюду, зная, что это за событие. И до сих пор при встрече, в письмах многие вспоминают ту мою статью о Куликовом поле.

- Я тоже прекрасно помню. Жаль, не смог тогда приехать из Сибири. Работа! Но позже все равно побывал на Поле.

- Значит, моя куликовская публицистика кого-то затрагивала, направляла, точнее, подправляла душу и сердце. Потом все рухнуло, но не настолько, чтобы полностью из памяти ушло. Может, это нам и поможет возродиться. С нами – поле Куликово, Бородинское поле и Прохоровское, а с ними – одно только «Поле чудес».

Лишь в 2004-м появилась новая повесть Распутина «Дочь Ивана, мать Ивана». Уже о нашем, постсоветском времени. Торговец с рынка в сибирском городе изнасиловал дочь героини, простой женщины Тамары Ивановны. Милиция искать преступника не торопится. Героиня сама находит его, добивается ареста. Но прокурорские решают отпустить арестанта за взятку. Отчаявшись добиться справедливости, Тамара Ивановна, дочь таежного охотника, прямо в прокуратуре застрелит насильника. В момент передачи выкупа за него. И получит срок.

Очень тяжелая повесть. В один присест одолеть ее не смог, признался я писателю.

«Я над этой вещью работал долго, два раза бросал. Думаешь, мне не хочется света, тепла, ростков добрых? Бросал, думал, не надо этого мрака, но что-то заставляло писать. Может, сама героиня? Я же взял подлинный случай: это моя землячка, все так с ней и случилось, как у меня описано. Придуманного ничего нет. Наоборот, приходилось что-то вычеркивать, чтоб не отпугнуть читателя. Ведь реальность была куда страшнее. Бросал надолго писать, но всякий раз попадались похожие истории из России, Украины. Так что не написать об этом не мог. Дело даже не в судьбе этой женщины, а в общей картине. Уже выходишь на улицу с тяжелым сердцем: одни решетки и охранники кругом. Мы закрылись, на свободе как в зоне живем. Это неполная и неестественная жизнь. Я долго думал над этим. Вот моя героиня – ну не должна она была устраивать самосуд, дело это не божеское. Ее закон должен был защитить! Но государство не защищает, закон не защищает. Тут уж деваться некуда, значит, нужно защищаться самому. Твою дочь изнасиловали, насильник будет гулять на свободе, а государство твердит о правах человека и построении демократического общества. Как с этим жить?»

Маленькая деталь. Насильник в повести Распутина – уроженец Кавказа. За это либеральная общественность тут же обвинила писателя в ксенофобии, чуть ли не в фашизме. Правда, власть отметила «Дочь Ивана, мать Ивана» президентской премией. Но саму книгу точно не прочитала. И всполошилась лишь в 2010-м, когда у самого Кремля вдруг забурлил Манеж. По схожему поводу. Народ тогда вышел на площадь даже не из-за убийства футбольного болельщика Егора Свиридова. А потому, что следователь отпустил задержанных милицией по горячим следам подозреваемых . По иронии судьбы – кавказцев. И никто не верил, что за просто так.

А теперь и вовсе у стен Кремля убили Немцова. По версии Следственного комитета – жители Кавказа. Не боялись видеокамер, верили в безнаказанность.

Так что «Дочь Ивана, мать Ивана» оказалась непонятой. Ни властью, ни общественностью. Он же писал до Кондопоги, Пугачева, Манежа, бил во все колокола не о кавказцах, по большому счету - о беззаконии, которое и порождает межнациональные, прочие конфликты, преступления в стране. Да, насильник в его повести –кавказец. Но взяточник из прокуратуры – местный, сибиряк. Как и менты. Все те же ушлые архаровцы превратили Фемиду в России из принципиальной женщины в вульгарную стриптизершу, которой преступники суют в трусы пачки денег. «Кто больше заплатит, тот и будет прав!»- такое кредо у этих архаровцев в мундирах и мантиях.

Сам Валентин Григорьевич с тех пор не издал ни одной новой повести.

Его все время отвлекали «малые дела». За которые Распутина журили собратья по патриотическому лагерю. К столетию Транссибирской магистрали, например, пробивал с коллегами в Иркутской Думе восстановление памятника царю Александру Третьему, снесенного большевиками. И поднялась-таки в 2003 году отлитая в бронзе пятиметровая статуя. А еще надо было документальную книгу «Сибирь, Сибирь» завершить. «Там не хватает очерка о Трансибе. Работа большая, придется ехать, искать литературу, т.к. её мало осталось, и какая есть - в основном техническая. Надеюсь, к осени закончу. Очень мне нужен этот очерк!» А еще он восстанавливал тогда храм в родной деревне. «Радостно видеть простой народ, который идет в церковь, стоит в очередях за святой водой - и всё от души, не по приказу. Но этого мало, у нас в Сибири в деревнях храмов нет. Вот я сейчас заказал колокола, а мне звонят и говорят, что нужна предоплата. А где деньги взять? Нужно 300 тысяч рублей. И вот мне придется сейчас бегать, искать деньги. Мы строим, я и ещё один мужик, он лесом занимается, не из богатых, сам во всем этом участвует, сам следит за постройкой. А моя задача - добывать деньги. Это тяжелая задача, когда ты не умеешь просить. Найду деньги, восстановим храм.Ну, а после напишу два-три рассказа, а потом и повесть, я к ней подбираюсь. Я уже знаю, о чем буду писать,» - говорил мне Валентин Григорьевич в феврале 2004-го, подписывая книгу «Дочь Ивана, мать Ивана». Много других «малых дел» было тогда у Распутина. Литературные фестивали в Иркутске, поездки по России...

В 2006 г вышла долгожданная «Сибирь, Сибирь». Можно приниматься за повесть. Но 9 июля при посадке в аэропорту Иркутска разбился аэробус А-310, летевший из Москвы. Из 203 человек, находившихся на борту, погибло 125. Среди них – дочь Распутина Мария. Валентин Григорьевич приехал в аэропорт ее встречать… «Православная Москва знала Марию как усердную прихожанку, певчую народного хора Сретенского монастыря и сотрудницу его издательства, - выразил соболезнование писателю Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II. - Москва музыкальная помнит ее как талантливого органиста, вдохновенного исследователя, внимательного педагога. Кроткий и светлый облик Марии навсегда останется в памяти всех, кому посчастливилось с ней общаться.»

Через три года, тоже летом, скоропостижно скончался друг и издатель Распутина Геннадий Сапронов, бывший собор «Комсомолки». «Почему случилось такое несчастье? Наверное, все-таки он слишком много отдал сил, когда мы ходили на теплоходе по Ангаре, а потом по Енисею, посещали места, которые будут затоплены при строительстве Богучанской ГЭС, и собирали материал для новой книги, - говорил Валентин Григорьевич. - Поездка была тяжелой. Теплоходы, машины, катера, самолеты. Все это длилось около двух недель, и все без отдыха. Мы очень много встречались там с людьми, проезжали по местам, где будет строиться гидроэлектростанция, беседовали с теми, кому придется переселяться, куда-то уезжать... Мы вернулись из поездки, а через два дня его не стало.»

1 мая 2012 года после долгой болезни скончалась в Иркутске супруга писателя Светлана Ивановна. Эти потери и помешали, полагаю, работе Валентина Григорьевича над новой повестью. А потом он и сам тяжело заболел.

В 2011 вышла новая книга «Эти 20 убийственных лет». Уже по названию ясно - публицистика! Раскрыл. Так и есть. Беседы за жизнь с давним приятелем-публицистом Виктором Кожемяко.

«Кажется, нет никаких оснований для веры, но я верю, что Запад Россию не получит, - писал Распутин. - Всех патриотов в гроб не загнать, их становится все больше. А если бы и загнали – гробы поднялись бы стоймя и двинулись на защиту своей земли. Такого еще не бывало, но может быть. Я верю - мы останемся самостоятельной страной, независимой, живущей своими порядками, которым тыща лет. Однако легкой жизни у России не будет никогда. Наши богатства – слишком лакомый кусок.»

Эти строки - завещание патриота России Распутина нам, живущим.

Царствие Небесное, Валентин Григорьевич.

Пока живем, помним!

http://www.kp.ru/daily/26354.7/3236135/

В Минске прошли торжества по случаю 80-летия со дня рождения митрополита Филарета, почетного Патриаршего экзарха всея Беларуси

         

21 марта 2015 года исполнилось 80 лет со дня рождения митрополита Филарета, почетного Патриаршего экзарха всея Беларуси.

В этот день в домовом храме Минского епархиального управления в честь Собора Белорусских святых была совершена праздничная Божественная литургия.

Богослужение совершили: митрополит Филарет, почетный Патриарший экзарх всея Беларуси; митрополит Минский и Заславский Павел, Патриарший экзарх всея Беларуси; митрополит Луганский и Алчевский Митрофан; архиепископы: Витебский и Оршанский Димитрий, Пинский и Лунинецкий Стефан, Новогрудский и Слонимский Гурий, Полоцкий и Глубокский Феодосий; епископы: Дятловский Петр, Могилевский и Мстиславский Софроний, Брестский и Кобринский Иоанн, Гомельский и Жлобинский Стефан, Бобруйский и Быховский Серафим, Туровский и Мозырский Леонид, Борисовский и Марьиногорский Вениамин, Смоленский и Вяземский Исидор, Молодечненский и Столбцовский Павел, Слуцкий и Солигорский Антоний.

Архипастырям сослужили благочинные города Минска и клирики епархии.

Литургические песнопения исполнил хор Александро-Невского храма города Минска под управлением Сергея Смольского.

За богослужением молились настоятели и клирики приходов Белорусской Православной Церкви, игумении женских монастырей, губернатор Ярославской области С.Н. Ястребов, представители дипломатического корпуса и общественности.

После сугубой ектении Патриарший экзарх всея Беларуси митрополит Павел вознес молитву о мире на Украине.

По завершении Литургии митрополит Павел зачитал приветственный адрес Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла по случаю 80-летия со дня рождения митрополита Филарета.

Епископ Слуцкий и Солигорский Антоний, управляющий делами Минской экзархии, обратился к почетному Патриаршему экзарху с приветственным адресом от имени членов Синода Белорусской Православной Церкви. Митрополиту Филарету были преподнесены в дар комплект Евхаристических сосудов, святая просфора и букет белых роз.

Митрополит Филарет тепло поблагодарил всех за поздравления и благопожелания. «Любая дата становится значимой и торжественной, когда она служит поводом к совершению Таинства Благодарения — Святой Евхаристии, к молитвенному общению верных во Христе Иисусе, Спасителе нашем. В этом наша радость, в этом наше утешение», — отметил, в частности, почетный Патриарший экзарх.

На торжественном приеме митрополит Луганский и Алчевский Митрофан огласил приветственный адрес митрополита Киевского и всея Украины Онуфрия и вручил митрополиту Филарету высокую награду Украинской Православной Церкви — орден святого равноапостольного князя Владимира I степени.

Поздравление по случаю 80-летия со дня рождения митрополита Филарета направил президент Республики Беларусь А.Г. Лукашенко. В поздравлении главы государства, в частности, говорится: «Вы прошли насыщенный и трудный путь служения Православию, прилагая огромные усилия для того, чтобы Православная Церковь возродилась и стала духовной опорой народа. Трудами и молитвами первого Белорусского экзарха восстановлены исторические святыни, воздвигнуты новые храмы и обители, широкое развитие получил богословский и межцерковный диалог. Вы всегда призывали к христианской любви, миру и общественному согласию». А.Г. Лукашенко также отметил: «Не случайно Ваша архипастырская и общественная деятельность снискала высокое признание государственной власти и белорусского народа. Мы знаем Вас не только как выдающегося проповедника, педагога, ученого-теолога, но и как искреннего и открытого человека».

В тот же день в Минском епархиальном управлении состоялась торжественная церемония, посвященная выпуску и гашению почтовой марки «Архипастырское служение на Белорусской земле почетного Патриаршего экзарха всея Беларуси митрополита Филарета».

Церемонию возглавили: митрополит Филарет, почетный Патриарший экзарх всея Беларуси; митрополит Минский и Заславский Павел, Патриарший экзарх всея Беларуси; Д.Г. Шедко, первый заместитель министра связи и информатизации Республики Беларусь.

На церемонии присутствовали: митрополит Луганский и Алчевский Митрофан; архиереи и духовенство Белорусской Православной Церкви, участвовавшие в Божественной литургии; Л.П. Гуляко, Уполномоченный по делам религий и национальностей Республики Беларусь; В.И. Прокопцов, генеральный директор Национального художественного музея Республики Беларусь; почетные гости.

22 марта, в Неделю четвертую Великого поста, день памяти преподобного Иоанна Лествичника и день памяти сорока мучеников Севастийских, митрополит Филарет молился и причастился Святых Христовых Таин за Божественной литургией в домовом храме Минского епархиального управления в честь Собора Белорусских святых.

Богослужение совершили клирик Свято-Духова кафедрального собора города Минска иерей Макарий Ковалев и клирик Александро-Невского храма белорусской столицы диакон Антоний Куракевич. Литургические песнопения исполнил хор под управлением Анастасии Тимофеевой.

По завершении Литургии верующие поздравили митрополита Филарета с 80-летием со дня рождения.

Минское епархиальное управление посетил глава Администрации Президента Республики Беларусь А.Н. Косинец. Он поздравил почетного Патриаршего экзарха с 80-летием со дня рождения, пожелал Его Высокопреосвященству здравия и долголетия и вручил памятные подарки.

По материалам официального сайта БПЦ

http://www.patriarchia.ru

Ленинградская область. 500 лет Успенскому собору Тихвинского Богородичного Успенского мужского монастыря